Первый известный мне член семьи - Яков Павлович Карпов, родившийся в сороковых годах девятнадцатого века. Был он купцом, торговал сукном и готовым платьем. Его жена, Мария Михайловна, вела домашнее хозяйство и занималась воспитанием детей. Детей было трое: Мария, Лев и Анна.

Мария вышла замуж за инженера-железнодорожника - Дмитрия Ивановича (ДИ) Осиповича. У них в 1900 году родился сын Дмитрий (Димочка). Жили они в Киеве. Мальчик был смышлёным, добрым и красивым. Тётя Маня (МЯ) - яркая женщина, экспансивная красавица, весёлая, живая и сердечная - была центром семьи. Она обожала танцевать, устраивала маскарады, домашние спектакли. Жизнь была беспечной, свободной, далеко не бедной. При семье даже существовал официальный любовник тёти Мани - доктор Люцифирский, который и следил за здоровьем всех членов семьи. Так шло до начала революции и, главное, до прихода красных в Киев. Обстановка в семье в этот момент - страх, неуверенность в будущем - напоминала ситуацию, описанную в "Белой Гвардии" Булгакова. Тётя Маня - фактически глава семьи - забрала сына, мужа и любовника, и все они бежали в деревню недалеко от Киева. Но по дороге Димочка заболел скарлатиной и умер в деревне. Это был конец всему.

Тётя Маня с мужем перебрались в Москву, ДИ устроился на работу инженером-железнодорожником в г.Подольске. Вскоре здесь у него случился приступ аппендицита. Московские врачи настаивали на немедленной операции, но тётя Маня, напуганная смертью сына, не могла решиться на это. ДИ умер. В Москве в это время жила семья брата тёти Мани, Льва. К этому времени Лев уже умер, но его жена (моя бабушка Анна Самойловна (АС)) и дети, Володя и Юра, поселили МЯ у себя в доме и заботились о ней. Она окончила курсы и стала медицинской сестрой. Вскоре МЯ перебралась в Малаховку, где её приютила сестра АС - Бэлла Самойловна.

Тётя Маня, бывшая красавица и светская львица, стала понемногу пить и принимать наркотики. Последняя её любовь и утешение - два кота, в которых она души не чаяла.

Для меня, маленькой девочки (в 1936-1940 годах), тётя Маня значила очень много, она была моим другом. Когда она приезжала к нам (семья жила на ул. Воронцово Поле), в нашем доме всё преображалось. Мир становился добрым, светлым и ласковым. Рассказы тёти Мани о башмаках, чулочках, лентах, платьях и игрушках из её детства примиряли меня с необходимостью рано вставать, идти в детский сад или школу, жить зимой в темноте и холоде.

Если к бабушке приходили гости, то мы мастерили недостающие у тёти Мани передние зубы. Ватный тампон соответствующей формы опускался в коллодиум (был такой волшебный клей) и вставлялся в дырку вместо отсутствующего зуба. Кроме того, разогрев вилку на газовой плите, завивали кудри и устраивали причёску.

Все годы Отечественной войны она прожила в нашем доме, на Воронцовом поле, проявляя стойкость и мужество. Умерла МЯ в 1945 году.

Другая дочь Якова Павловича Карпова - Анна - была не такой яркой. Она рано вышла замуж. Муж её служил по торговой части. В 1903 году у них родилась дочь Верочка - добрая, отзывчивая и красивая девочка. Верочка вышла замуж за моряка, который вскоре стал офицером. Сергей Прокофьевич Юрчук - бравый, солидный человек доброй души и благородного сердца с настоящими морскими усами. Тётя Аня, Верочка и Серёжа поселились в Москве в довольно большой комнате в коммуналке. Верочка стала медицинской сестрой. Серёжа работал в Морском ведомстве. Незадолго до войны у тёти Ани случился инсульт. Почти 20 лет Верочка с Серёжей ухаживали за ней нежно, преданно, с любовью, не раздражаясь и не повышая голоса. Правда, с этого времени Серёжа стал немного попивать.

После войны Анна Самойловна смогла получить для них однокомнатную квартиру в Текстильщиках. Тётя Аня вскоре умерла. Верочка и Серёжа жили как одно существо, их нельзя было представить отдельно друг от друга.

В 1959 году мы с бабушкой переехали в новую квартиру на Кутузовском проспекте. Начиная с этого года, Анна Самойловна ввела в обиход семейные обеды по субботам. На них обязательно присутствовали сыновья Анны Самойловны, Юрий и Владимир, и Верочка с Серёжей. Всегда было весело и вкусно. После обеда Юра с Володей (иногда брали и меня) садились в такси и катались по городу: на Воробьёвы горы, на Речной вокзал и куда душе угодно. Мы чувствовали себя молодыми и свободными. Такси тогда стоило баснословно дёшево. Каждый раз в конце вечера АС вручала Верочке с Серёжей небольшую посылочку с чем-нибудь вкусным для тёти Ани. "Зачем ты это делаешь?" - спрашивала я. "А ты представь, как ей, тяжело больной и не встающей с постели, будет приятно распаковывать эту посылку", - отвечала бабушка.

С годами у Верочки развился диабет, и, возможно, повлиял на её психику. В 1969 году я серьёзно заболела и попала в клинику. Мне разрешили пользоваться телефоном. Каждый вечер я звонила Верочке и часами разговаривала с ней. Было ясно, что она психически заболевает и ей становится хуже и хуже. Однажды стало ясно, что надо немедленно ехать к ней. В Москве в это время из всей семьи был только Юрий Львович. К сожалению, он не смог поехать сразу же, а утром на другой день, когда он приехал, выяснилось, что Верочка прошедшей ночью повесилась. Серёжа после её смерти попал в санаторное отделение психиатрической клиники.

Он прожил ещё лет десять. Нужно было начинать новую жизнь. Он нашёл себя, став всесоюзным судьёй по стрельбе из лука. Появились новые, окололитературные друзья. Серёжа увлёкся коллекционированием. Начал собирать первые прижизненные издания стихов Есенина и документы, касающиеся жизни поэта. В последний год жизни он болел и сильно ослаб. Нашлась женщина, которая преданно за ним ухаживала, это была продавщица из магазина в его же доме. Серёжа оформил брак с ней, чтобы она смогла получить квартиру после его смерти. Ну, вот, это то, что касается сестёр Льва Яковлевича.